Древнееврейское

Древнееврейское

2 книга Царств 21:1-10

Без лишних слов, совсем без обвинений,
Не давши на прощание обнять
Из дому увели, но что- обьятья,
Когда всё наверху предрешено?
Ослабленные руки не удержат.
Голодный обморок сразил в дверях.
Очнулась -над Землей пустое небо
И на песке - последние следы...
Но было б слишком тяжко видеть,
Как милого ведут в небытие...

"За что, Господь?.." И в диком суховее:
"Так надо, надо, ты потом поймешь..."

Вернулась в дом. По-вдовьи бьется сердце,
Отчаянно моля себя пронзить,
Но ангел держит тонкие предплечья,
Чтоб руки не тянулись за ножом...

Бог- тайна... Как продолжить верить
В Его заботу, милость и любовь,
Когда петля на шее у невинных
И в воздухе застыл их хрип?

От утреннего обморока хрупко
Еще остался на губах песок.
Измучил день. Стелясь, как покрывало,
Ночь на иссохшие селения сошла.

Ни крика, ни истерики, ни плача,
Когда легла, бессильная, в кровать-
Лишь горький стон над разоренным ложем
Бессмысленно растаял в тишине
И пальцы, в простынь впившись, отпустили
Измятую и дорогую ткань.

Душе- удар. Приемом запрещеннным,
Куда нельзя, Господь вонзил кинжал.
И рану не зашьешь - истреплешь
Её льняные, рыхлые края.

"Жизнь человека шекелю подобна -
Она звенит в агонии своей.
Бросаемая под ноги на торге..."
Господне утешенье: "Всё не так..."

Земная слишком, будто тянут цепи,
Рассудок Вечность силится понять
И вздрагивает дух так остро, с криком
От Божьего дыханья каждый раз,
Как от ожога вздрагивает тело,
Но не к кому и некуда идти.

Плоть ищет плоти, слух - родимый голос.
Как страшно по привычке, в никуда
Промолвив: "Дорогой, тебе не дует?"
Порывы ветра получить в ответ...

Горячий день доносит запах тлена
И карканье отпугнутых ворон.
Не убежать, не спрятаться - все щели,
Как окна... Только сжатся и терпеть...

"Как ценен воздух - робкий и несмелый,
Увы, не попадаюший в гортань
И легкие без помощи, без вдоха...
Как жизнь - какой бы ни была -хрупка,
Как смерть подла, груба и вероломна
И каждый перед нею обнажен...

К пустому руслу протянула руку
Так четко помня серебристый плеск,
Воды пригоршни, рябь и отражненье,
И трогала осиротевший грунт,
Под небом распластавшийся покорно.
Сухого дерева дрожала тень.

"Мы медленно умрем... Напрасны жертвы.
А не умрем -нас голод истерзал.
Как прежде, ничего уже не будет.
Да Господи, сейчас я - обо всех..."
И снова разорившаяся осень
Уже готова всех приговорить,
Но неспеша затягивают тучи
Уставший раскалённый небосвод.
Вбиваясь в пыль уверенней и чаще
Удары капель возвещают жизнь.

Дождь льется в обескровленную почву,
Что впитывает долгожданный дар.
Потоки шумно ниспадают с кровли,
Клокочут грязи полные ручьи,
Деревья влагой дождевой омыты
И жажда наконец, утолена.

Возносяится хвалебные молитвы,
И девушки поют, а в горле- спазм.
Неловко, но не выдавишь улыбки.
"У милости высокая цена..."

Взгляд безучастен, долог и печален
Привыкла к одиночеству, но боль
Не стихнет от богатых урожаев,
Что обещают вскоре наступить.

Как жить - вдовою проклятого Богом?
Проклятье вряд ли смоется дождем.
Закрылась в четырех стенах от песен,
Молитв, и общей радости, решив
Не портить праздник черными глазами,
В которых видно трещины души.
(Не вызов, а надломленность немая
И неспособность скорби утаить)

Никто не изгонял, но трудно слиться,
Когда теперь помилован народ.
Пусть не права - себя не переступишь.
И кажется - навеки голодна.

Платком укрывшись- мужниным подарком,
Ещё хранящим рук его тепло,
Она сидела на краю кровати,
И локоны спадали на лицо.
Под слабым и неслышным ветром
Качнулась занавеска на окне,
Одежда, волосы. Она смотрела.
Господь, склонившись, прошептал : "Прости..."
7 сент. - 7ноя. 2009